Е.Орочко
ПРО РЫБУ

Дрессировщик как не крути человек творческий, и, как творческая личность имеет право на некоторые странности. В частности поглощенный занятием с собакой или подготовкой к нему может совершенно забыться и в благородной рассеянности не обращать внимания на то, какое впечатление производит на окружающих его «нормальных» людей.
Ехала я как-то заниматься с собакой, собираясь среди прочего заняться отучением ее от скверной привычки собирать с земли и поедать всякую дрянь. Для этого случая у меня были заготовлены различные объедки, которые предполагалось заранее разбросать на месте занятия. Известно ведь, что собаки предпочитают схватить что-нибудь с земли в наиболее неподходящий момент: будучи без поводка, а хозяин далеко и, разумеется, считает ворон. Пока заметит, сообразит, истошно заорет: «фу! Плюнь! Кому сказал!», рванет к собаке в наивной попытке догнать и отобрать! Даже если он ее и изловит, отбирать уже нечего. На поводке же собаки предпочитают склевывать что-нибудь мелкое, словно специально предназначенное для быстрого заглатывания. И Ваше напряженное вглядывание вглубь собачьей глотки бессмысленно, как впрочем, и обнюхивание ее пасти, сопровождаемое вопросом «Что ты съела, зараза?».
Поэтому я предпочитаю на первых порах, отучая собаку хватать всякую гадость с земли, твердо знать, что, где и в каком виде она может найти. Стало быть, все приготовить самой.
Ехать мне предстояло на электричке. Оказавшись на платформе несколько раньше нужного времени, я прикидывала, как буду действовать. И показалось мне, что запас объедков у меня в этот раз скудноват: кусок хлеба, кость, колбасные шкурки. А тут, как будто специально для меня, лоток с рыбой. Разная, главным образом копченая, всевозможных калибров. Вот что прекрасно дополнит мою коллекцию! Тем более что рыбные очистки попадаются собакам очень часто и чрезвычайно привлекательны для них. С энтузиазмом устремляюсь к лотку.
Рыбу, естественно, решаю купить самую дешевую (мойву) и, к чему роскошествовать, в одном экземпляре. Подхожу к тетке за прилавком и выдаю ей эти свои соображения, добавив после кратковременного раздумья: «…и помельче, пожалуйста!». Тетка всякое на своем веку повидала и, надо отдать ей должное, безропотно взвесила мне мойву, одну штуку, помельче. Мойва, как известно и крупная то не осетр, а уж мелкая… Плачу причитающиеся с меня копейки, тетка протягивает мне рыбу, справедливо полагая, что столь ничтожная покупка в упаковке не нуждается (а может, решила, что я ее прямо на месте съем). Я соображаю, что рыбешка хоть и крохотная, но невероятно вонючая. И решаю присоединить ее к уже имеющимся у меня деликатесам. Довольная удачным приобретением, деловито роюсь в сумке, достаю пакетик, а там у меня как вы помните кусок хлеба, кость и колбасные шкурки, и протягиваю несчастной продавщице в приглашающем жесте: давайте, дескать, сюда Вашу рыбу. Замечательно! Только заметив остолбеневший вид продавщицы, я соображаю что что-то не совсем так. До сего момента мне и в голову не приходило, как все происходящее выглядит со стороны.
Нужно для полноты картины добавить, что дрессировщики на занятия не в вечерних туалетах ездят. Брюки с отпечатками лап предыдущего «клиента», куртка с пятном подозрительно похожим на засохшие слюни, кроссовки, свидетельствующие если не о тернистости пройденного в них пути то уж, по крайней мере, о его продолжительности. Вид не безупречный. Не могу сказать, что бедная женщина обо мне подумала, но в лице изменилась сильно. Прогуливаясь в ожидании электрички, я то и дело ловила на себе ее растерянный взгляд. Пакет с объедками в ее глазах стал тем самым последним штрихом, превращающим небрежно одетого, но еще достойного члена общества в аккуратного но бомжа.